БиографияАнастаса Ивановича Микояна уже нет в живых; он умер в октябре 1978 года, не дожив всего один месяц до своего 83-летия. Это был человек поучительной судьбы, показавший пример необычного в нашей стране политического долголетия. Еще в 1919 году Микоян был избран во ВЦИК РСФСР. Затем стал членом ЦИК СССР и Президиума Верховного Совета СССР до 1974 года. Таким образом, в составе высших органов Советской власти Микоян состоял пятьдесят пять лет. Микоян пятьдесят четыре года подряд был членом ЦК партии и сорок лет работал в составе Политбюро ЦК. Ни один из руководителей КПСС и Советского государства, кроме Ворошилова, не мог бы по "стажу" руководящей работы конкурировать с Микояном. Еще в конце 60-х годов, когда Микоян начал публиковать отрывки из своих мемуаров, кто-то пустил в ход меткую шутку: этим мемуарам следовало бы дать название "От Ильича до Ильича". В наших условиях столь беспримерное политическое долголетие говорит не только о незаурядных способностях государственного деятеля, но и об умении быстро приспосабливаться к резко меняющимся политическим обстоятельствам. Конечно, иногда Микояну просто "везло", но ведь и благоприятную случайность удается использовать не всякому. В партийной среде можно услышать и сегодня немало анекдотов о политической изворотливости Микояна. Вот лишь один из них: Микоян в гостях у друзей. Неожиданно на улице начался сильный дождь. Но Микоян поднялся с места и стал собираться домой. "Как же вы пойдете по улице? - спрашивают его друзья. - На дворе ливень, а у вас нет даже зонтика!" "Ничего, - отвечает Микоян, - я пройду между струй".
Большевик из духовной семинарии
Анастас Микоян родился в Армении в селе Санаин в семье бедного сельского плотника. По окончании начальной школы отец отдал учиться способного мальчика в Нерсеяновскую армянскую духовную семинарию в Тифлисе. Это было одно из лучших учебных заведений в Закавказье, оно было доступно для всех слоев населения и давало лучшее образование, чем классическая гимназия. Мало кто из выпускников этой семинарии становился священником, но многие стали видными деятелями армянской интеллигенции. Как ни странно, но именно духовные семинарии дали России множество революционеров. В духовных семи нариях учились Чернышевский и Добролюбов. Грузинскую духовную семинарию окончил в том же Тифлисе Сталин. Можно перечислить десятки видных советских государственных деятелей 20-30 х годов, которые окончили до революции духовные семинарии. Ближайшим другом Микояна в армянской семинарии был, например, Георг Алиханян, один из основателей Советской Армении, крупный деятель Коминтерна, расстрелянный в конце 30-х годов. Дочь Алиханяна Елена Георгиевна - жена академика А. Д. Сахарова.
Микоян стал членом социал-демократического кружка еще в стенах семинарии и прочитал здесь почти всю марксистскую литературу на русском языке. В 1915 году он вступил в партию большевиков. В этом же году Микоян блестяще окончил семинарию и в 1916 году был принят на первый курс Армянской Духовной Академии, которая находилась в Эчмиадзине - религиозном центре Армении. Микоян не окончил Академии и не стал священником: началась февральская революция, и именно он был одним из организаторов Совета солдатских депутатов в Эчмиадзине.
Бакинская коммуна
Вскоре после Октябрьской революции Микоян оказался на партийной работе в Баку - этот город был главным промышленным центром и оплотом большевиков в Закавказье. В Бакинский Совет входили большевики, меньшевики, дашнаки, эсеры и другие партии. Незначительное преимущество было все же у большевиков, они создали в апреле 1918 года Совет Народных Комиссаров во главе со Степаном Шаумяном, членом ЦК РСДРП(б), которого Советское правительство, по предложению Ленина, назначило еще в декабре 1917 года Чрезвычайным комиссаром по делам Кавказа.
Молодой Микоян командовал боевой дружиной большевиков, он участвовал в подавлении восстания мусаватистов азербайджанской националистической партии, которая вошла в союз с турецкими войсками, наступавшими на город. Затем Анастаса Ивановича послали на фронт как комиссара бригады. Оборонять Баку было трудно. Начиналась гражданская война. Восстания казаков на Дону и Северном Кавказе, чехословацкий мятеж, наступление Добровольче ской армии Деникина отрезали Бакинскую коммуну от России. Часть Средней Азии (Закаспийская область) была оккупирована англичанами, гражданская власть здесь оказалась в руках правых эсеров. Лишь морем через Астрахань бакинские большевики могли получать кое-какую помощь из Советской России. В этой ситуации эсеры и меньшевики предложили пригласить в Баку английские войска. Еще шла первая мировая война, в которой Англия и Турция воева ли друг с другом. Большевики были против. Однако бурное голосование Бакинского Совета не принесло успеха большевикам. 258 голосов против 236 было подано за приглашение английских войск и создание коалиционного правительства из всех советских партий. Часть народных комиссаров предлагала сохранить Совнарком и провести перевыборы Совета, Но Шаумян не пошел на это. Большевики передали власть новому правительству, и скоро в Баку вошли немногочисленные английские отряды. Узнав о перевороте, Микоян поспешил в город. Но здесь его ждало еще одно горькое известие - большинство активных деятелей Бакинской коммуны было арестовано. Впрочем, и новая власть - так называемая диктатура Центрокаспия - продержалась в Баку лишь до середины сентября. Англичане не сумели приостановить турецкое наступление. Началась поспешная эвакуация. В день вторжения турецких войск в Баку Микоян сумел освободить Степана Шаумяна и других большевиков из тюрьмы. С помощью командира небольшого отряда Т. Амирова все они успели занять место на пароходе "Туркмен", переполненном беженцами и солдатами. Корабль отплыл в Астрахань. Однако ни группа дашнакских и английских офицеров, ни многие из солдат не хотели плыть в советскую Астрахань. Они сумели взбунтовать команду корабля и увести его в Красноводск, оккупированный англичанами. Эсеровские власти в этом городе арестовали всех большевиков. Портретов бакинских комиссаров тогда еще не было, документов тоже. Руководствуясь списком на тюремное довольствие, который нашли у Корганова, исполнявшего роль старосты в Бакинской тюрьме, эсеры отделили двадцать пять человек во главе со Степаном Шаумяном. Сюда же включили командира партизан Т. Амирова. Так образовалась знаменитая цифра "26". Все они были увезены из Красноводска якобы для суда в Ашхабад. Но вагон с арестованными rfe дошел до Ашхабада. В ночь на 20 сентября 1918 года на 207-м километре Красноводской железной дороги все двадцать шесть арестованных были расстреляны. Здесь были и коммунисты и левые эсеры, народные комиссары и личные телохранители Шаумяна. Один из погибших оказался беспартийным мелким служащим. Но все они вошли в историю как "26 бакинских комиссаров". Микояна не было ни в списках на довольствие, ни в списках арестованных, опубликованных бакинскими газетами. Остались в живых и видные деятели Бакинской коммуны С. Канделаки и Э. Гигоян. Ни в Баку, ни в Красноводской тюрьме долго никто не знал о гибели 26 бакинских комиссаров. Турки скоро покинули Азербайджан. Война закончилась победой Антанты. Мусаватистское правительство вступило в сговор с англичанами. Рабочие Баку объявили забастовку, требуя возвращения Степана Шаумяна и его товарищей. Но в Баку вернулись в феврале 1919 года только Микоян, Канделаки и еще несколько большевиков. Лишь через полтора года, уже после восстановления Советской власти в Баку, были перевезены и торжественно захоронены на одной из центральных площадей города останки расстрелянных бакинских комиссаров.
Во главе крупнейших областей РСФСР
Вернувшись в Баку, Микоян возглавил подпольную большевистскую организацию. Осенью 1919 года он побывал в Москве с докладом о положении на Кавказе, познакомился с Лениным, Кировым, Орджоникидзе, Куйбышевым, Фрунзе, Сталиным, Стасовой, был избран во ВЦИК. Весной 1920 года Красная Армия вступила в Баку, и здесь была провозглашена Советская власть. Но Микоян недолго оставался на Кавказе. Неожиданно его вызвали в Москву и направили с мандатом ЦК РКП(б) на работу в Нижегородский губком. Местные руководители встретили двадцатипятилетнего кавказца с недоверием. Положение в городе и в губернии было критическим. Волновался измученный голодом и холодом 50-тысячный гарнизон, недовольство охватило не только крестьян, но и рабочих, месяцами не получавших зарплаты. Опытный пропагандист и агитатор, Микоян действовал не только умело, но и весьма решительно. Вскоре он был введен в состав бюро губкома и стал фактическим руководителем губернии, о которой знал еще недавно только по школьному учебнику географии. Он несколько раз встречался с Лениным, участвовал во всех съездах Советов и съездах партии. В мае 1922 года двадцатишестилетний Микоян был избран в состав ЦК РКП(б).
В 1920 - 1921 годах Микоян попадает в "сферу влияния" Сталина и еще перед Х съездом партии выполняет ряд его конфиденциальных поручений. Летом 1922 года по рекомендации Сталина Микоян был назначен секретарем Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б). Вскоре он возглавил СевероКавказский краевой комитет РКП(б) с центром в городе Ростове-на-Дону. В этом крае проживало около 10 миллионов человек. Сюда входили территории казачьих областей - Кубанской, Терской и Войска Донского, Ставропольской, Астраханской и Черноморской губерний, а также семь национальных округов, в которых проживали люди самых различных национальностей. Проблемы, которые приходилось решать молодому Микояну, были исключительно сложными. Северный Кавказ еще недавно служил ареной жестоких боев гражданской войны, отдельные отряды казаков и горцев еще скрывались в горах Кавказа. И все же в условиях нэпа Северный Кавказ быстро оправлялся от разрухи и становился снова житницей страны. Микоян весьма решительно требовал сближения с крестьянством и казачеством. В станицах сохранялся казачий быт, одежда, поощрялись даже военные учения, джигитовка, спортивные упражнения. Под лозунгом "Сделать казачество опорой Советской власти" эти формирования включались в состав территориальных частей Красной Армии. Крайком разрешил не только горцам, но и казакам носить холодное оружие; было сохранено станичное управление и общий станичный бюджет. Во многих выступлениях Микоян призывал коммунистов не разрушать церквей и мечетей и не ссориться с крестьянами и казаками на почве религии. Хотя богатые крестьяне и крупные торговцы были лишены избирательных прав, Микоян требовал соблюдения предоставленных им в рамках нэпа экономических прав. Для прекращения партизанской борьбы в крае несколько раз объявлялась амнистия. Были приняты меры для развития курортов Минеральных Вод и на Черноморском побережье. Все это создало Микояну репутацию умелого и опытного администратора и партийного руководителя. Он сблизился со Сталиным и выступал неизменно на его стороне в борьбе с так называемой левой оппозицией. Сталину нравились энергия Микояна, его кавказское происхождение и полная лояльность. Еще в 1922 году Сталин, ставший Генеральным секретарем ЦК партии, продолжал поручать Микояну некоторые деликатные миссии, связанные с .внутрипартийной борьбой. На объединенном Пленуме ЦК ВКП(б) в июле 1926 года вместе с Орджоникидзе, Кировым, Андреевым и Кагановичем Микоян был избран кандидатом в члены Политбюро.
Народный комиссар торговли и снабжения СССР
В августе 1926 года один из лидеров так называемой левой оппозиции, Л. Б. Каменев, был освобожден от поста наркома внешней и внутренней торговли и назначен послом в Италию. Новым народным комиссаром торговли неожиданно для многих был назначен тридцатилетний Микоян. Самый молодой в составе Политбюро, он стал и самым молодым наркомом СССР.
Микоян работал в Наркомторге много и напряженно. Было время нэпа. Не прошло и пяти лет с тех пор, как Ленин назвал торговлю тем "главным звеном", за которое должна ухватиться партия большевиков, чтобы вытянуть всю сложную цепь социалистического строительства. Именно Ленин выдвинул тогда лозунг "Учиться торговать", столь неожиданный для многих большевиков, еще недавно снявших военную форму.
Положение в области торговли в 1926 - 1927 годах было исключительно сложным из-за недостатка промышленных товаров и связанных с этим трудностей в хлебозаготовках. Микоян решительно выступал тогда за экономические средства разрешения кризиса и против каких-либо чрезвычайных мер в отношении единоличников и кулачества, предлагаемых "левыми". На XV съезде ВКП(б) Микоян заявил, что из создавшегося кризиса нужно выйти "наиболее безболезненным образом". Он предложил получить нужный городу хлеб "путем переброски товаров из города в деревню, даже за счет временного (на несколько месяцев) этоления городских рынков с тем, чтобы добиться хлеба у крестьянства". "Если мы этого поворота не произведем, - предупредил Микоян, - то мы будем иметь чрезвычайные трудности, которые отзовутся на всем хозяйстве".
Но Сталин не прислушался к голосу Микояна и других более умеренных членов руководства. Он пошел на принятие жестоких мер в отношении кулачества и основной части крестьянства, что привело вскоре к политике принудительной "сплошной" коллективизации и экспроприации, выселению и ликвидации кулачества. Эта политика встретила сопротивление не только у многих членов ЦК, но и таких членов Политбюро, как Бухарин, Рыков, Томский, Угланов. Однако Микояна не было среди участников так называемого правого уклона. Вряд ли он сочувствовал новой политике Сталина, имевшей катастрофические последствия для деревни, включая и хлебородный Северо-Кавказский край. И все же он принял сторону Сталина.
К началу 1930 года вся система торговли в стране пришла в полное расстройство. Хлебозаготовки приняли характер продразверстки, ибо закупочные цены уже не соответствовали себестоимости сельскохозяйственной продукции. Наступила инфляция, бумажные деньги быстро обесценивались, Из-за недостатка продуктов в городах было введено строгое нормирование и карточная система. Во многих сельских районах свирепствовал жестокий голод, уносивший миллионы жизней. Для рабочих и служащих вводились пайки различных. категорий в зависимости от работы, занимаемой должности и т. п. Торговля опять стала уступать место продуктообмену, при котором города снабжались продовольственными, а деревня - промышленными товарами, Новому положению в стране не соответствовали ни старые методы, ни прежнее название наркомата, во главе которого стоял Микоян. В 1930 году он был реорганизован в Наркомат снабжения СССР. Для подавляющего большинства населения страны это снабжение в начале 30-х годов было крайне скудным. Тогда-то и родилась в народе невеселая шутка: "Нет мяса, нет масла, нет молока, нет муки, нет мыла, но зато есть Микоян".
Впрочем, в одной торговой операции Микоян весьма преуспел: в продаже за границу части коллекций Эрмитажа, Музея нового западного искусства в Москве (вошедшего в Государственный музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина) и многих ценных предметов, конфискованных у царской семьи и высших представителей русского дворянства. Как раз в начале первой пятилетки Советскому Союзу остро не хватало валюты, чтобы оплатить импортируемое оборудование. Уменьшение сельскохозяйственного производства сократило до предела экспортные возможности страны. В это время и возникла мысль о продаже за границу картин знаменитых западных мастеров; Рембрандта, Рубенов, Тициана, Рафаэля, Ван Дейка, Пуссена и других. К вывозу были намечены многие золотые и ювелирные изделия, мебель из царских дворцов (часть этой мебели принадлежала еще французским королям), а также часть библиотеки Николая |. Ведавший музеями страны народный комиссар просвещения А. В. Луначарский был решительно против затеваемой операции, но Политбюро отвергло его возражения. Продать ценности Эрмитажа оказалось не очень просто - главным образом из-за протестов видных деятелей русской эмиграции. Аукцион, проведенный в Германии, дал плохие результаты. Во Франции Советский Союз также ждала неудача, потому что по некоторым из выставленных на продажу предметов эмиграция возбудила судебные дела. Первые крупные сделки Микоян заключил с известным армянским миллиардером Гульбенкяном. Затем картины стали покупать и американцы. Крупнейшие сделки были заключены также с миллиардером и бывшим министром финансов США Эндрю Меллоном. В меньших масштабах эти продажи происходили до 1936 года. Общая выручка СССР от них составила более 100 миллионов долларов.
Сталин полностью доверял в этот период Микояну. Когдатяжело заболел председатель ОГПУ В. Менжинский, Сталин предполагал поставить на его место Микояна. Но Микоян не горел желанием переходить из сферы торговли и снабжения на руководство карательной системой Советского государства, и это назначение не состоялось,
Микоян не принимал непосредственного участия в карательных акциях времен коллективизации и принудительных заготовок в 1930 - 1933 годах. Но ему пришлось дать свою санкцию на арест многих беспартийных специалистов - в том числе и занимавших важные посты в Наркомате торговли, - клеветнически обвиненных во вредительстве. Микоян не был инициатором этих репрессий, но и не выступал открыто против них. Показательна история М. П. Якубовича, который еще в Наркомате торговли возглавлял управление промышленных товаров. Составляемые им планы снабжения весьма придирчиво изучал Микоян, потом они утверждались коллегией наркомата. Основные контрольные цифры снабжения рассматривались даже на Политбюро ЦК ВКП(б). Однажды Микоян распорядился увеличить снабжение одних городов за счет других, что было связано с массовыми протестами рабочих. Якубович напомнил, что задания по снабжению уже утверждены Политбюро. Но Микоян сослался на личное указание Сталина. Якубович подчинился. Вскоре, однако, и в других городах произошли вспышки недовольства. В "Правде" появилась статья, обвинявшая Якубовича и его отдел во вредительстве. Якубович был арестован. На первом же допросе он потребовал вызвать в качестве свидетеля Микояна. Но следователь только рассмеялся. "Вы что, сошли с ума? - сказал он. - Разве мы будем из-за вас вызывать наркома СССР свидетелем?" Якубович был осужден и провел в лагерях и тюрьмах более двадцати пяти лет.
Во главе пищевой промышленности СССР
Тяжелый политический и экономический кризис 1928 - 1933 годов стал все же ослабевать. Раны, нанесенные стране и народу, постепенно затягивались. Одновременно стали давать плоды и те громадные усилия, которые были предприняты в эти же годы для создания промышленности. Хотя и более медленно, чем тяжелая индустрия, развивались легкая и пищевая. В 1934 году в СССР был образован самостоятельный Наркомат пищевой промышленности, во главе которого был поставлен Микоян. В России в урожайные годы не было недостатка в натуральных продовольственных товарах. Однако пищевая промышленность была очень слабой. Почти не существовало и системы общественного питания. Инициативе и умелому руководству Микояна наша страна обязана сравнительно быстрым развитием в годы второй пятилетки многих отраслей пищевой промышленности (консервы, производство сахара, конфет, шоколада, печенья, колбас и сосисок, табака, жиров, хлебопечения и т. д.). Микоян предпринял длительную поездку в США для знакомства с различными видами и технологией пищевой промышленности. СССР в середине 30-х годов производил, например, в сто раз меньше мороженого, чем США. Именно Микоян помог быстрому развитию производства искусственного холода и разных видов мороженого в СССР. Вообще мороженое было настоящим увлечением Микояна. Даже Сталин как-то заметил: "Ты, Анастас Иванович, такой человек, которому не так коммунизм важен, как решение проблемы изготовления хорошего мороженого".
По инициативе Микояна в стране значительно увеличилось производство котлет. Лучшие сорта котлет и сегодня нередко называют "микояновскими". К сожалению, их теперь очень редко продают даже в московских магазинах.
В подчинении Микояна оказалась и вся ликеро-водочная промышленность страны. Выступая на Первом Всесоюзном совещании стахановцев, Микоян говорил: "В 1935 году водки продано меньше, чем в 1934 году, а в 1934 году меньше, чем в 1933-м, несмотря на серьезное улучшение качества водки. Это единственная отрасль производства Наркомпищепрома, которая идет не вперед, а назад, к огорчению работников нашей водочной промышленности.
Но ничего, если огорчаются наши спиртовики... Тов. Сталин давно нас предупреждал, что с культурным ростом страны уровень потребления водки будет падать, а будет расти роль и значение кино и радио".
Огорчаться работникам водочной промышленности пришлось не так уж долго. Сегодня в нашей стране есть не только радио и кино, но и телевидение, а производство водки и в 60-е, и в 70-е, и в 80-е годы во много раз превысило довоенный уровень и продолжает расти,
В конце 30-х годов в СССР по инициативе Микояна была издана и первая советская поваренная книга - "Книга о вкусной и здоровой пище". К каждому из ее разделов было подобрано в качестве эпиграфа какое-либо из высказываний Микояна или Сталина. Так, например, перед разделом "Рыба" можно было прочесть такую сентенцию:
"Раньше торговля живой рыбой у нас вовсе отсутствовала, но в 1933 г. однажды товарищ Сталин задал мне вопрос: "А продают ли у нас где-нибудь живую рыбу?" "Незнаю. - говорю, - наверное, не продают". Товарищ Сталин. продолжает допытываться: "А почему не продают? Раньше бывало". После этого мы на это дело нажали и теперь имеем прекрасные магазины, главным образом в Москве и Ленинграде, где продают до 19 сортов живой рыбы..."
Перед разделом "Холодные блюда и закуски" можно было прочисть:
"...Некоторые могут подумать, что товарищ Сталин, загруженный большими вопросами международной и внутренней политики, не в состоянии уделять внимание таким делам, как производство сосисок. Это неверно... Случается, что нарком пищевой промышленности кое о чем забывает, а товарищ Сталин ему напоминает. Я кйк-то сказал товарищу Сталину, что хочу раздуть производство сосисок; товарищ Сталин одобрил это решение, заметив при этом, что'в Америке фабриканты сосисок разбогатели от этого дела, в частности от продажи горячих сосисок на стадионах и в других местах скопления публики. Миллионерами, "сосисочными королями" стали.
Конечно, товарищи, нам королей не надо, но сосиски делать надо вовсю".
Перед разделом "Горячие и холодные напитки" Микоян обошелся без ссылки на Сталина, а привел лишь отрывок из собственной речи:
"...Но почему же до сих пор шла слава о русском пьянстве? Потому, что при царе народ нищенствовал, и тогда пили не от веселья, а от горя, от нищеты. Пили именно, чтобы напиться и забыть про свою проклятую жизнь... Теперь веселее стало жить. От хорошей и сытой жизни пьяным не напьешься. Весело стало жить, значит, и выпить можно, но выпить так, чтобы рассудок не терять и не во вред здоровью".
Как администратор Микоян был обычно вежлив со своими подчиненными. Но он был "сталинским" наркомом. В хорошем настроении этот человек мог одарить посетителей апельсинами из вазы на своем столе. Но в плохом настроении он порой швырял им в лицо подписанные (или неподписанные) бумаги, как это нередко делал и Каганович.
В годы террора
В 1935 году Микоян был избран полноправным членом Политбюро, а в 1937 году назначен заместителем Председателя Совнаркома.
Некоторые из близких друзей и родственников Микояна пытаются до сих пор утверждать, что Анастас Микоян не принимал никакого участия в репрессиях, в терроре 30-х годов, хотя и не протестовал против них открыто.
К сожалению, эти утверждения не согласуются с действительностью. Конечно, Микоян никогда не был столь активен и агрессивен, как Каганович, но он не мог, оставаясь членом Политбюро, вообще уклониться от участия в репрессиях. Во-первых, как член Политбюро, Микоян должен был нести свою долю ответственности за все решения Политбюро, связанные с репрессиями. На многих подготовленных Ежовым списках людей, предназначенных к "ликвидации", Сталин не просто ставил свою подпись, но давал их также и другим членам Политбюро. Во-вторых, каждый из наркомов должен был тогда санкционировать аресты руководящих работников в своей отрасли. Трудно предположить, что Микоян ничего не знал об арестах многих видных деятелей торговли и пищевой промышленности. С. Орджоникидзе, который пытался защитить своих подчиненных, был доведен еще в начале 1937 года до самоубийства. Микоян был другом Орджоникидзе, и младшего из своих пяти сыновей он назвал его именем. Выступая через двадцать лет на партийном собрании завода "Красный пролетарий", Микоян сам рассказал, что вскоре после смерти Орджоникидзе Сталин вызвал его к себе и сказал ему с угрозой: "История о том, как были расстреляны 26 бакинских комиссаров и только один из них - Микоян, - остался в живых, темна и запутанна. И ты, Анастас, не заставляй нас распутывать эту историю".
После такого предупреждения даже путь, избранный Серго, был сомнителен для Микояна, так как над ним все время висела угроза быть обвиненным в предательстве своих товарищей по Бакинской коммуне. И Микоян подчинился Сталину. На февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) Микояну поручили возглавить комиссию, которая должна была решить участь Бухарина и Рыкова. Ее определение было кратким: арестовать, судить, расстрелять. Вместе с Маленковым, тогда еще даже не членом ЦК, Микоян выезжал осенью 1937 года в Армению для проведения чистки партийных и государственных органов от "врагов народа". Это была жестокая репрессивная кампания, в результате которой погибли сотни, а если учитывать и районные кадры, то тысячи ни в чем не повинных людей. Республиканская газета "Коммунист" в конце 1937 года писала:
"По указанию великого Сталина товарищ Микоян оказал громадную помощь большевикам Армении в разоблачении и выкорчевывании врагов армянского народа, пробравшихся к руководству и стремившихся отдать армянский народ в кабалу помещикам и капиталистам, презренных бандитов Аматуни, Гулояна, Акопова и других".
"Страстно ненавидя всех врагов социализма, тов. Микоян оказал огромную помощь армянскому народу и на основе указаний великого Сталина лично помог рабочим и крестьянам Армении разоблачить и разгромить подлых врагов, троцкистско-бухаринских, дашнакско-националистических шпионов, вредивших рабочей и крестьянской Армении".
"...Микоян, который по указанию великого Сталина выявил и вышвырнул заклятых врагов трудящихся троцкистов, дашнаков Аматуни, Акопова, Гулояна, Мугдуси и других мерзавцев".
Именно Микоян выступал от Политбюро ЦК на торжественном собрании актива Москвы, посвященном 20-летию органов ВЧК - ОГПУ - НКВД. Он поносил при этом "врагов народа", в число которых к этому времени попало уже большинство членов ЦК ВКП(б), и восхвалял "сталинского наркома" Ежова. "Учитесь, - говорил Микоян, у товарища Ежова сталинскому стилю работы, как он учился и учится у товарища Сталина. Он сумел проявить заботу к основному костяку работников НКВД, по-большевистски воспитать в духе Дзержинского, в духе нашей партии". Микоян даже воскликнул: "Славно поработало НКВД за это время!" Он имел в виду 1937 год.
Один из случайных участников этого заседания вспоминал через несколько десятилетий:
"Доклад читал Микоян, одетый в темную кавказскую рубашку с поясом. Слов я разобрать не мог, наверное, из-за того, что говорил он с сильным акцентом. Сталина в президиуме не было. Буденный появился с большим опозданием, и заседание было прервано овациями, какая-то женщина даже что-то прокричала. Потом снова вспыхнули овации - это Сталин возник в ложе - и не прекратились, пока он не скрылся. Но, пожалуй, самые бурные приветствия достались любимому "сталинскому наркому" Ежову. Ежов стоял потупившись - густая черная копна волос - и застенчиво улыбался, словно не был уверен, заслуживает ли он таких восторгов".
В то же время Микоян оказывал в ряде случаев материальную или иную помощь родственникам некоторых своих арестованных товарищей или даже обещал "при первой возможности" посодействовать в их освобождении. Так, например, он не забыл о семье Аркадия Брайтмана, ответственного работника Наркомата финансов, которого знал еще по Баку. Сам Брайтман был расстрелян, и ему уже ничем помочь было нельзя. Но его жену и двух малолетних детей все же оставили в Москве, а не сослали, как многих других. После смерти Сталина Микоян устроил жену Брайтмана в один из подведомственных ему институтов и помог вернуться из ссылки ее сестре.
Недавно умерший маршал И. Х. Баграмян, прославившийся в годы Отечественной войны, в 1937 году учился в Академии Генерального штаба. В это время там свирепствовали доносы и поощрялась "сверхбдительность". Между тем в биографии Баграмяна был крайне опасный по тем временам пункт: в 1918 - 1921 годах он служил в Армянской армии (дашнаков), созданной тогда главным образом для защиты от возможной турецкой оккупации: не прошло еще трех лет со страшного преступления - уничтожения в Турции полутора миллионов армян. Позднее Баграмян вышел из Арийской армии и вступил в Красную Армию, а потом и в Коммунистическую партию. Но сейчас, в 1937 году, он со дня на день ждал ареста. По совету друзей Баграмян написал Микояну, и тот помог своему земляку. Баграмян не был арестован, а следствие, начатое против него, было прекращено.
Показательна в этом отношении и история А. В. Снегова, который подружился с Микояном еще в дни Х съезда РКП(б). Оба они были тогда молодыми партийными работниками. Снегов был арестован в Ленинграде и после тяжелых пыток приговорен к расстрелу. Его "однодельцы" были уже почти все расстреляны. В это время пришло известие об аресте начальника Ленинградского управления НКВД Л. Заковского. Еще раньше был смещен со своего поста и Ежов. Через несколько дней Снегов был освобожден и получил справку о реабилитации. Он пошел в Смольный к Жданову и долго рассказывал ему о том, что происходило в недрах НКВД. Жданов был, видимо, осведомлен об этом больше Снегова. Он посоветовал последнему немедленно уезжать из Ленинграда и, если возможно, добиться партийной реабилитации: Снегов выехал в Москву. Здесь он обратился к А. А. Андрееву, который в эти месяцы возглавлял комиссию по расследованию деятельности Ежова. Снегов почти пять часов рассказывал Андрееву о том, что творилось в застенках Ленинградского НКВД. Однако и для Андреева все это было не слишком большой новостью, он в 1937 - 1938 годах активно участвовал во многих репрессивных кампаниях. Снегов сообщил о своем освобождении Молотову, который сухо принял это к Сведению, а также Калинину, который осведомился: "Ну что, здорово попало? Зайдешь?" Микоян, которому позвонил Снегов, попросил его немедленно приехать и внимательно выслушал его рассказ. О расстреле Заковского Микоян сказал: "Одним мерзавцем стало меньше". Узнав о самоубийстве партийного работника М. Литвина, который был назначен на работу в НКВД, но через неделю застрелился, оставив записку, что не желает участвовать в истреблении кадров партии, Микоян выразил сожаление. Анастас Иванович не советовал Снегову идти в КПК. Он выдал ему и его жене путевки в санаторий, немало денег и рекомендовал уехать и отдохнуть но Снегов настаивал, и Микоян позвонил Шкирятову, чтобы тот побыстрее решил вопрос о Снегове. И Шкирятов "побеспокоился" об этом. Когда Снегов пришел в КПК, Шкирятов попросил его подождать немного в приемной. Не прошло и получаса, как в приемную вошли четверо сотрудников НКВД. У них был подписанный Берия ордер на арест Снегова. Шкирятов был доверенным человеком Берия, а последний, помнил и ненавидел Снегова еще по работе в Закавказье в 1930 - 1931 годах.
Страшная машина сталинского террора уничтожила в 1937 - 1938 годах большую .часть партийных, советских, военных и хозяйственных кадров высшего и среднего звена. Но страна не могла оставаться без руководства, и на место уничтоженных или отправленных в заключение людей приходили новые. Для многих это было время стремительного продвижения вверх. Показательна в этом отношении судьба А: Н. Косыгина. .Скромный, работник из системы потребительской кооперации в Сибири, Косыгин в 1930 году поступил в Ленинградский текстильный институт, который окон.чил в 1935 году. Его направили мастером цеха на фабрику им. А. И. Желябова, Но уже в 1937 году Косыгин был назначен директором Октябрьской прядильно-ткацкой фабрики, в 1938 году он стал заведовать промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома партии, и в этом же году его избрали председателем Ленгорисполкома. В этот период с ним познакомился Микоян. Молодой и энергичный Косыгин понравился Микояну. Когда на следующий год было решено создать общесоюзный Наркомат текстильной промышленности, Микоян сказал Сталину, что в Ленинграде есть энергичный руководитель, который хорошо знает текстильное производство. Сталин согласился с Микояном, и Косыгин был срочно вызван в Москву. По приезде на перроне Ленинградского вокзала Алексей Николаевич узнал, что он уже назначен наркомом текстильной промышленности СССР.
Микоян в годы войны
В 1939 - 1940 годах, как нарком внешней торговли, Микоян вел переговоры по немецкими экономическими делегациями и следил за аккуратным выполнением заключенных соглашений. Хотя сроки поставок немецкого оборудования срывались уже в 1940 году, поезда с продовольствием и сырьем шли из СССР в Германию едва ли не до 21 июня 1941 года.
Война решительно изменила положение и обязанности Микояна.
Еще перед войной, когда под контролем Микояна находились торговля, снабжение, производство товаров легкой и пищевой индустрии, он заявлял: "Мы можем сказать, что когда Красной Армии потребуются во время войны продукты питания, то она получит вдоволь сгущенное молоко, кофе и какао, мясные и куриные консервы, конфеты, варенье и еще многое другое, чем богата наша страна".
Конечно, снабжение Красной Армии в годы войны было не столь уж обильным, но в основном удовлетворительным. Сразу же после начала войны Микоян возглавил Комитет продовольственно-вещевого снабжения Красной Армии. В 1942 году Анастас Иванович был включен в Государственный Комитет Обороны (ГКО) - высший орган власти в стране на период войны. Заслуги Микояна в снабжении армии были столь бесспорны, что еще в 1943 году, в разгар войны, ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Вскоре после начала войны Микоян был включен в Совет по эвакуации, во главе которого был поставлен Н. М, Шверник. Этому Совету пришлось провести громадную работу по эвакуации в восточные и южные районы многих миллионов рабочих и служащих и тысяч промышленных предприятий. К началу 1943 года общее число эвакуированных составило около 25 миллионов человек. Когда Красная Армия, добившись перелома в войне, стала продвигаться на запад, Микоян вошел в Государственный комитет по восстановлению хозяйства освобожденных районов.
Мы должны здесь отметить, однако, не только заслуги Микояна в годы войны. Как член ГКО и Политбюро, Микоян должен нести ответственность за все решения, принятые или одобренные этими высшими партийными и государственными инстанциями. Речь идет, в частности, о выселении целых народностей с их национальной территории на Восток - в так называемые спецпоселения. В самом начале войны такая участь постигла немцев Поволжья, да и всех граждан СССР немецкой национальности. Затем были депортированы многие народности Северного Кавказа и татары из Крыма. В каждом случае вопрос о ликвидации той или иной национальной автономии и выселении целого народа Сталин выносил на утверждение Политбюро ЦК ВКП(б) и ГКО СССР. Справедливости ради надо отметить, что и в данном случае позиция Микояна, пусть и очень незначительно, но отличалась от позиции других членов советского руководства.
Еще в 1951 году в журнале "Социалистический вестник", который издавался группой меньшевиков-эмигрантов и считался одним из органов Социалистического интернационала, было опубликовано свидетельство некоего полковника Токаева, осетина по национальности, перебежавшего якобы на Запад в конце войны или сразу же после ее окончания. Он сообщил, что решение о ликвидации Чечено-Ингушской АССР было принято после обсуждения на совместном заседании.Политбюро и ГКО II февраля 1943 года. На заседании прозвучало два мнения. Молотов, Жданов, Вознесенский и Андреев предложили ликвидировать Чечено - Ингушскую АССР и немедленно выселить всех чеченцев и ингушей с Северного Кавказа. Ворошилов, Каганович, Хрущев, Калинин и Берия предложили повременить с выселением до полного освобождения Северного Кавказа от немецкой оккупации. К этому мнению присоединился и Сталин. Лишь один Микоян, соглашаясь в принципе, что чеченцы и ингуши должны быть выселены, высказал опасение, что депортация повредит репутации СССР за границей.
Трудные послевоенные годы
После окончания войны Микоян продолжал оставаться заместителем Председателя Совета Министров СССР, одновременно занимая и пост министра внешней торговли. Кроме того, Микоян был вынужден решать и некоторые другие весьма "деликатные" вопросы. Именно ему было поручено разобраться в деле бывшего наркома авиационной промышленности Л. М. Кагановича. Не были, конечно, секретом для Микояна и репрессии против большой группы ленинградских руководителей, а также аресты в Москве бывших "ленинградцев" А. А. Кузнецова, М. Родионова, А. А. Вознесенского и председателя Госплана СССР Н. А. Вознесенского, нередко председательствовавшего на заседаниях Совета Министров СССР. Именно с Н. А. Вознесенским Микоян должен был согласовывать свои проблемы. Лишь в редких случаях они обращались к Сталину, который не любил участвовать в заседаниях Совета Министров СССР.
В 1949 - 1951 годах после конфликта с Югославией волна репрессий прокатилась по странам народной демократии. В период "пражской весны" в Чехословакии были опубликованы материалы, из которых следует, что именно Микоян вел от имени Сталина переговоры с К. Готвальдом, настаивая на отстранении и аресте Р. Сланского.
Репрессии еще раньше коснулись семьи самого Микояна. В конце войны среди детей ответственных работников произошла трагедия. Советский дипломат У майский был назначен послом в Мексику. С ним должна была выехать из Москвы и вся семья. Однако сын министра авиационной промышленности А. Шахурина, влюбленный в дочь Уманского, запретил своей невесте эту поездку. Она отказалась его слушать, и тот застрелил ее и застрелился сам. Началось следствие, в ходе которого выяснилось, что "кремлевские дети" играли в "правительство'. Они выбирали наркомов или министров, у них был и свой глава правительства. Прокуратура СССР не нашла во всем этом состава преступления, но Сталин настоял на пересмотре дела. В результате двое детей Микояна - младший Серго и более старший Вано были арестованы и сосланы. Они были в ссылке сравнительно недолго и вернулись вскоре после окончания войны. На одном из заседаний Политбюро Сталин неожиданно спросил Микояна: что делают его младшие сыновья? "Они учатся в школе", - ответил Анастас. "Они заслужили право учиться в советской школе", - произнес Сталин обычную для него банально-зловещую фразу,
Мы уже говорили выше о сталинских обедах или ужинах. После войны Сталин часто приглашал к себе на дачу членов Политбюро, некоторых министров и военных поужинать и посмотреть кино. Это была почти всегда чисто мужская компания. Жена Сталина покончила с собой еще в 1932 году, и он после этого уже не женился. Члены Политбюро приезжали к нему также без своих жен. Лишь иногда на этих вечерах присутствовала дочь Сталина - Светлана. Сталин часто заводил патефон, ставил пластинку и приглашал всех танцевать. Танцевали они плохо, но отказаться не могли, тем более, что иногда и сам Сталин начинал танцевать. Единственным человеком, у которого это хорошо получалось, был Микоян, но он под любую музыку исполнял какой-нибудь кавказский танец, похожий на лезгинку.
С 1951 года Сталин все реже и реже приглашал к себе Микояна. Его не вызывали даже на заседания Политбюро. На XIX съезде партии Микоян не был избран и в Президиум съезда. Конечно же, речь Микояна на этом съезде изобиловала восхвалениями в адрес Сталина. Микоян был избран в ЦК КПСС и стал членом расширенного состава Президиума ЦК. Но не вошел в более узкий состав Президиума ЦК. Сталин прямо на заседании Пленума обругал Молотова и Микояна и выразил им недоверие. Они защищались, но многие считали их теперь обреченными людьми. Это не мешало Микояну напряженно работать в Совете Министров СССР.
Микоян в 1953-1956 годах
Сразу же после смерти Сталина составы Президиума ЦК КПСС, Секретариата ЦК и Совета Министров СССР были резко сокращены. Анастас Иванович вновь обрел твердое положение в самых высших звеньях советского и партийного руководства. В то время членов руководства 6 официальных сообщениях перечисляли не по алфавиту, а по месту в партийной иерархии. Хрущев стоял на пятом месте - после Маленкова, Молотова, Берия и Кагановича. Микоян занимал в этих списках восьмое место - после Ворошилова и Булганина.
Микоян воздержался, однако, от развернувшейся сразу после смерти Сталина борьбы за власть. Готовясь к аресту Берия, Хрущев посвятил в свой план Микояна в последний момент, уже перед заседанием Президиума ЦК. Но Микоян занял осторожную позицию и не спешил присоединиться к сговору. Позиция Микояна очень беспокоила Хрущева, и он поделился своими опасениями с Маленковым. Но отступать было нельзя, и они открыли заседание Президиума ЦК. Первым выступил Хрущев, подробно обосновал вопрос о необходимости отстранения Берия и выражения ему политического недоверия. После Хрущева выступил Булганин, потребовав удаления Берия из руководства. Все остальные участники заседания также поддержали Хрущева. Иначе выступил Микоян, Он согласился со многими обвинениями в адрес Берия, но тут же добавил, что Берия "учтет эту критику, что Берия не безнадежный человек, что в коллективе Берия может работать и что он может быть полезным".
После устранения Берия Микоян по всем основным вопросам поддерживал Хрущева. Он помог реабилитации и возвращению многих своих прежних друзей и сотрудников, некоторые из которых заняли ответственные посты в партийном и государственном аппарате. Он нередко встречался с родными тех своих прежних товарищей, которые были расстреляны, В 1954 году Микоян совершил поездку в Югославию, чтобы подготовить визит в эту страну советской партийно-правительственной делегации и соглашение о примирении.
Незадолго до XX съезда КПСС Хрущев предложил обсудить на съезде вопрос о преступлениях Сталина. Почти все члены Президиума ЦК были против. Микоян не поддержал Хрущева, но и не выступил против. Однако Хрущев вернулся к этому вопросу уже во время работы самого съезда. Он заявил, что обратится за решением к делегатам съезда. После трудных дискуссий с членами Президиума было решено, что Хрущев сделает доклад о Сталине на последнем заседании съезда, уже после выборов ЦК. Но еще раньше, за десять дней до того, как Хрущев прочитал свой знаменитый секретный доклад, именно Микоян неожиданно, но вполне определенно и остро поставил вопрос о злоупотреблении властью Сталина. "В течение примерно 20 лет, - сказал Микоян, - у нас фактически не было коллективного руководства, процветал культ личности", Микоян подверг критике многие ошибки Сталина во внешней политике и заявил, что "Краткий курс истории ВКП(б)" неудовлетворительно освещает историю партии и что много ошибок имеется в последней работе Сталина "Экономические проблемы социализма в СССР". Микоян не только сказал несколько теплых слов в адрес Косиора и Антонова-Овсеенко, репрессированных и погибших в конце 30-х годов, но и в более общей форме заявил, что в СССР "нет еще настоящих марксистских трудов по истории гражданской войны и что многие партийные деятели времен гражданской войны были неправильно объявлены "врагами народа" и "вредителями", Большая речь Микояна сразу стала центральным событием съезда и вызвала оживленные комментарии международной прессы.
В своей книге "Великий поворот" бывший корреспондент итальянской коммунистической газеты "Унита" Дж. Боффа так описывал выступление Микояна:
"Микоян говорил страстно, быстро, наполовину глотая слова, как будто он боялся, что у него не хватит времени сказать все, что он хочет. Было очень трудно следить за его речью. Но даже немногих фраз в начале речи было достаточно, чтобы захватить общее внимание. Царило абсолютное молчание. Имя Сталина было упомянуто в его речи только один раз. Но критические замечания по адресу умершего вождя были почти свирепы в их категорической определенности. В предшествовавших речах не было ничего подобного этому решительному осуждению. Когда он кончил говорить, зал был охвачен возбуждением. Делегаты громко обменивались мнениями. Следующего оратора никто не слушал".
После XX съезда именно Микоян руководил формированием примерно ста комиссий, которые должны были выехать во все лагеря и места заключения СССР, чтобы быстро осуществить пересмотр обвинений политических заключенных. Прокуратура СССР, которая до сих пор медленно занималась проведением реабилитаций, вначале возражала против создания таких комиссий, наделенных правами реабилитации и помилования. Но после вмешательства Микояна Генеральный прокурор СССР Р, А. Руденко уступил. Однако тот же Микоян в своих выступлениях перед общественностью настойчиво призывал к соблюдению осторожности и умеренности в критике Сталина. Когда на собрании московской интеллигенции некоторые писатели горячо и убедительно требовали расширения и углубления критики культа личности, Микоян не сдержался и крикнул одному из ораторов: "Вы хотите раскачать стихию?!"
В октябре 1956 года во время политического кризиса в Польше Микоян первым прибыл в Варшаву для оценки его масштабов и характера. В начале ноября в дни восстания в Будапеште Микоян вместе с Сусловым и Жуковым принимал решения, которые привели к его подавлению и формированию новых органов партийного и государственного руководства Венгрии.
Известно, что Микоян был дружен с В. Шеболдаевым, который сменил его как партийный лидер Северного Кавказа. В 1928 году Шеболдаев был расстрелян, и Микоян молча воспринял это известие. Но в 1956 году после реабилитации Шеболдаева Микоян пригласил к себе сына своего погибшего друга и долго рассказывал ему о том, каким хорошим человеком и большевиком был его отец, с которым они вместе работали еще в Бакинской коммуне 1918 года.
Светлана Аллилуева поведала в своей книге "Только один год", что уже после XX съезда КПСС она была приглашена в гости к Микояну и тот подарил ей красивый медальон с портретом Сталина.
От июньского Пленума до XXII съезда КПСС
На июньском 1957 года Пленуме ЦК КПСС, так же как и на предшествовавшем ему заседании Президиума ЦК Микоян твердо стоял на стороне Хрущева. Только на Пленуме Микоян выступал дважды и говорил каждый раз больше часа. В сущности, из членов сталинского Политбюро Микоян оказался единственным человеком, который поддержал Хрущева. После июньского Пленума Анастас Иванович входил в число трех-четырех наиболее влиятельных людей в партии и государстве. Он часто выполнял ответственные дипломатические поручения, совершая официальные и неофициальные поездки в Индию, Пакистан, Китай и некоторые другие страны. В январе 1959 года Микоян прибыл в США, чтобы открыть советскую выставку и провести переговоры о возможном визите Хрущева в Америку. Микоян часто и успешно выступал в различных аудиториях в США, и ему даже задали в шутку вопрос: не собирается ли он выставить свою кандидатуру в сенат? Не слишком успешной была лишь встреча Микояна с руководством американских профсоюзов, где его встретили не особенно дружелюбно и почти загнали в угол вопросами. В конце встречи Микоян с удивлением заметил: "Руководители американских профсоюзов относятся к Советскому Союзу более враждебно, чем американские капиталисты, с которыми я встречался".
Микоян оказался первым из советских руководителей, посетивших Кубу после победы там революции. На встречи с Микояном и Кастро стекались громадные толпы кубинцев. Анастас Иванович вел переговоры о советском кредите Кубе, закупке кубинского сахара и установлении дипломатических отношений. На Кубе жил в это время Эрнест Хемингуэй, и Микоян посетил его. Подарил писателю двухтомник его избранных произведений, недавно вышедший в СССР, но не смог внятно ответить на вопрос писателя, почему в СССР не издан до сих пор его главный роман - "По ком звонит колокол", о гражданской войне в Испании. Микоян обещал писателю разобраться в этом вопросе. Конечно, Микоян знал, что против издания романа возражала Долорес Ибаррури; Хемингуэй отнюдь не собирался идеализировать в романе эту прославленную революционерку. Все же после возвращения Микояна вопрос об издании романа обсуждался на Президиуме ЦК и был решен положительно. Роман был переведен на русский язык, отрывок из него опубликовала "Литературная газета". В журнале "Звезда" (N 1 за 1964 г.) появилась даже статья Р. Орловой "О революции и любви, о жизни и смерти... К выходу романа Э. Хемингуэя "По ком звонит колокол". Но Хемингуэй еще в 1961 году покончил жизнь самоубийством, и издание романа было задержано. Он вышел лишь тиражом в две тысячи экземпляров - "для служебного пользования" - и только в 1968 году, наконец, был включен в собрание сочинений писателя.
На XXII съезде партии выступление Микояна не было в центре внимания, он мало говорил о преступлениях Сталина, но критиковал "антипартийную" группу Молотова, Маленкова, Кагановича.
Хрущев нередко привлекал Микояна и к решению различных идеологических вопросов. Именно Микояну было, например, поручено разобраться в деле академика А. М. Деборина. Деборин был одним из наиболее известных советских философов 20-х годов, видным организатором философского образования в стране. Он создал свою группу "диалектиков", или "деборинскую школу", которая вела активную дискуссию против так называемых "механистов". По инициативе Сталина школа Деборина была вначале идейно опорочена как группа "менылевистствующих идеалистов", а в конце 30-х годов почти все "деборинцы" были арестованы. Сам академик не был арестован, но он не имел возможности ни выступать, ни печататься. Микоян, конечно, и сам не понимал, что означает словосочетание "меньшевиствующий идеализм". Однако он не стал разбираться в хитросплетениях философских дискуссий 20-х годов или добиваться формальной отмены постановлений ЦК партии по философским вопросам, но дал указание опубликовать ряд больших работ Деборина по истории социологии и философии, которые были написаны еще в 30-40-е годы. Деборину дали также возможность вести группу аспирантов.
Получив от Твардовского рукопись повести А. Солженицына "Один день Ивана Денисовича", Хрущев не только сам прочел повесть, но и дал ее Микояну. Микоян высказался положительно о публикации повести, после чего Хрущев передал решение этого вопроса на рассмотрение Президиума ЦК КПСС.
Конечно, Микояну давали и более трудные поручения. Когда в Грозном вспыхнули беспорядки в связи с неприязненными отношениями между русским населением и возвратившимися в республику чеченцами и ингушами, именно Микоян вылетел в Чечено-Ингушскую АССР, чтобы урегулировать конфликт. Дело обошлось без кровопролития и массовых арестов. Но на следующий год в Новочеркасске во время волнений горожан, вызванных плохим продовольственным снабжением и повышением цен на мясо, молоко, масло и сыры, демонстрация рабочих была подавлена с помощью войск. Многие были арестованы. В это время здесь находились Микоян и Суслов. Позднее в частных разговорах вину за кровопролитие Микоян возлагал на Суслова, заявляя, что лично он считал возможным провести переговоры с представителями рабочих. Невозможно установить точность этих свидетельств.
Кубинский кризис
В конце 1962 года Микояну пришлось сыграть свою самую важную "роль" в мировой дипломатии. Это было в дни Карибского, или Кубинского, кризиса, когда СССР и США в течение нескольких дней находились на волосок от войны. За весь период после второй мировой войны мир не знал более опасного кризиса.
Карибский кризис был вызван, как известно, установкой на Кубе советских ракет среднего радиуса действия, оснащенных ядерным оружием. Это решение Хрущева было попыткой одним ударом изменить в пользу СССР стратегическое положение в мире и уравнять таким образом шансы СССР и США в возможностях нанесения ядерного удара с близкого расстояния. Куба могла стать в данном случае важнейшей советской военной базой, находившейся в непосредственной близости от США. Известно, что Советский Союз был со всех сторон окружен американскими военными базами, а вдоль морских границ СССР в воздухе неизменно находились американские бомбардировщики с атомными бомбами на борту. Однако Хрущев и его советники неправильно оценивали возможную реакцию США на советские действия. Неудача прямого вторжения на Кубу не остановила многочисленных попыток США свергнуть режим Фиделя Кастро. Когда президенту Кеннеди доложили данные фоторазведки, что СССР начал размещение и монтаж на Кубе ракет "земля-земля", то Национальный Совет Безопасности США принял решение любыми средствами воспрепятствовать установке советских ракет, которых было достаточно, чтобы в несколько минут стереть с лица земли десятки американских городов. Воздержавшись от немедленной интервенции и бомбардировки острова, чего требовали многие американские политики и военные, президент Кеннеди принял твердое решение - начать военную атаку против Кубы, только если дипломатические усилия не приведут к быстрому успеху. 250 тысяч солдат и 90 тысяч морских пехотинцев стали готовиться к этой операции. Армия, флот и авиация США были подняты по тревоге во всех частях света. С одобрения западных стран США объявили морскую блокаду Кубы.
Хрущев был обеспокоен реакцией США. Он не хотел войны, но события неумолимо развивались в сторону военного конфликта, В ответ на удар по Кубе Хрущев мог оккупировать Западный Берлин, но и это было бы почти наверняка началом войны с Западом. Хрущев пробовал искать компромисса, но Фидель Кастро самым решительным образом возражал против удаления советских ракет с кубы. Кастро даже распорядился окружить район установки ракет своими солдатами,
Нужен был умелый, авторитетный и умный посредник. Выбор пал на Микояна, который еще в 1959 году немало времени провел на Кубе, где подписал первые очень важные для Кубы соглашения по торговле и о хозяйственной помощи молодой республике. Микоян открыл здесь и первую советскую выставку. Получив новое поручение, он немедленно вылетел на Кубу. Роль Микояна в дни кризиса была исключительно велика. Он работал день и ночь, обсуждая различные предложения о ликвидации кризиса и проводя крайне сложные переговоры. Приходилось удерживать от необдуманных действий и Хрущева, который вначале отдал приказ ускорить монтаж ракет на Кубе. Работы на стартовых площадках велись круглосуточно. Одновременно шла быстрая выгрузка ящиков с военными грузами и монтаж стратегических бомбардировщиков "Ил-28". Назвав объявление морской блокады Кубы "бандитизмом" и "безумием выродившегося империализма", Хрущев дал указание капитанам советских судов, приближавшихся к линии блокады, не считаться с ней и продолжать путь к кубинским портам. Положение ухудшалось с каждым днем, даже с каждым часом. Перелом в развитии кризиса назрел только 26-27 октября 1962 года, когда Хрущев впервые публично признал наличие советских наступательных ракет на Кубе и когда стало очевидно, что действия США - не простая демонстрация. Хрущев согласился убрать ракеты с Кубы в ответ на снятие блокады и обязательство США не вторгаться на ее территорию. Кеннеди согласился с этим предложением. Было принято и негласное решение - убрать американские ракеты с территории Турции и уменьшить присутствие США на военной базе Гуантанамо на Кубе. Вскоре советские ракеты и бомбардировщики были демонтированы и увезены с Кубы, причем американским специалистам и экспертам ООН разрешили осмотреть суда, увозящие советское оружие, Кризис был ликвидирован с минимальной потерей пре стижа СССР. Отношения СССР и США даже улучшились, что позволило в 1963 году заключить договор о частичном запрещении испытаний ядерного оружия - одно из важнейших соглашений в области ограничения гонки вооружений и охраны окружающей среды.
Роль Микояна в дни Карибского кризиса была очень значительна, хотя он действовал чаще всего в тени в качестве посредника между Хрущевым, Кеннеди и Кастро. Во время одного из полетов в Вашингтон у самолета "Боинг" загорелся сначала один, а потом и второй мотор. Внутри салона началась паника. Микоян был здесь с группой советских экспертов, среди которых находился и один из его сыновей. Микоян призвал к спокойствию. "Будьте мужчинами", - сказал он и продолжал беседовать со своими спутниками на темы, далекие от их вероятной и скорой гибели, К счастью, экипаж сумел справиться с ситуацией и посадить самолет.
В дни Карибского кризиса умерла в Москве жена Микояна - Ашхен, с которой он прожил в мире и согласии больше сорока лет. Но Микоян не смог присутствовать на похоронах. Ее хоронили трое их сыновей (пятый сын Микояна погиб в. годы Отечественной войны), внуки, а также младший брат Анастаса - Артем Микоян, известный авиаконструктор, академик и генерал, создатель многих сверхзвуковых самолетов-истребителей.
После окончания Карибского кризиса Микоян не сразу вернулся в Москву. Он пробыл несколько дней в США, вел переговоры с Кеннеди. И ровно через год Микоян снова вылетел в США во главе делегации СССР, которая присутствовала на похоронах Джона Кеннеди, убитого в Далласе из снайперской винтовки.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
В 1963 году Л.И.Брежнев был избран вторым секретарем ЦК КПСС. Возник вопрос о переизбрании Председателя Президиума Верховного Совета СССР. В июле 1964 года на этот пост был избран Микоян. В августе того же года Микоян подписал Указ о реабилитации немцев Поволжья и других лиц немецкой национальности, незаконно осужденных и депортированных в восточные районы СССР еще в 1942 году. Однако Немецкая автономная область в Поволжье не была восстановлена, и многие проблемы национальной жизни советских немцев так и не решились. Хрущев обсуждал с Микояном планы реорганизации Верховного Совета СССР и расширения его функций в системе высших органов власти. Предполагалось, в частности, сделать более длительными и деловыми сессии Верховного Совета. У Хрущева в этот период возникла идея превратить Верховный Совет в некоторое подобие социалистического парламента, и он считал Микояна подходящей фигурой для руководства этой реформой, которая, однако, не была даже начата.
Всего через три месяца после своего избрания главой государства Микоян подписал Указ об освобождении Хрущева от обязанностей Председателя Совета Министров СССР. Первым секретарем ЦК КПСС стал Брежнев, главой Советского правительства - Косыгин.
В западной печати появлялись сообщения о том, что Микоян якобы играл видную роль в подготовке смещения Хрущева и что он выехал в начале октября 1964 года на юг вместе с Хрущевым, чтобы отвлечь и быстро парализовать его возможные ответные действия. Это явные домыслы. Микоян действительно отдыхал в октябре 1964 года недалеко от Хрущева, и их обоих вызвали в Москву на заседание Президиума ЦК. Но все факты свидетельствуют о том, что Микоян был единственным членом Президиума ЦК, кто не участвовал в предварительных переговорах о смещении Хрущева. На расширенном заседании Президиума ЦК КПСС 13 октября только Микоян защищал Хрущева. "Хрущев и его политика мира, - говорил Микоян, - это важный политический капитал партии, которым нельзя пренебрегать". Поздно ночью был сделан перерыв, и Хрущев вернулся домой отдохнуть. Здесь он понял, что сопротивление уже бесполезно, и первым, кому он позвонил, был Микоян. Хрущев сказал ему, что согласен написать заявление об отставке.
Микоян был, вероятно, единственным из членов Президиума ЦК, кто в своих устных выступлениях о результатах октябрьского Пленума ЦК КПСС говорил не только о недостатках, но и о заслугах Хрущева. Микоян говорил, например, на партийном собрании завода "Красный пролетарий" в декабре 1964 года:
"Заслуг Хрущева мы отрицать не можем, они большие - в борьбе за мир, в ликвидации последствий культа личноти, в развертывании социалистической демократии, в подготовке и проведении важнейших съездов - XX, XXI, XXII, в принятии Программы партии. Но чем дальше, тем больше у т. Хрущева накапливались ошибки и серьезные недостатки в его работе и руководстве. Эти недостатки были в значительной мере порождены субъективными моментами, влиянием возраста и склеротического состояния. Хрущев стал раздражителен, суетлив, несдержан, неспокоен. Больше трех часов на одном месте он работать не мог, он тянулся к беспрерывному движению, к поездкам. У него была склонность во всех своих мероприятиях к импровизациям, к решению задач с ходу... Раздражительность, нетерпимость к критике - эти черты не нравились даже тем товарищам, которых он выдвинул на руководящую работу. Когда стало плохо в сельском хозяйстве, Хрущев не стал искать глубоких объективных причин, а встал на путь дерганья людей, перемещения их... Хрущев страдал организационным зудом, склонностью к беспрерывным реорганизациям... Считаю, что с Хрущевым поступили по Уставу. Весь состав Президиума остался почти без изменений. В составе Президиума три поколения: старое - это я и Шверник; среднее - это Брежнев, Косыгин, Подгорный; молодое - Шелепин, хотя по возрасту он не так уж молод. Брежневу и Косыгину по 56 лет. Шелепину - 46 лет... Итак, сделано хорошее дело. Сейчас в руководстве ЦК создана нормальная обстановка, все высказываются свободно, а раньше говорил один Хрущев. Сейчас на деле осуществляется ленинское руководство, ЦК имеет большой опыт, изменения пойдут на пользу народу, и скоро он почувствует это на деле" (Микоян ошибается, указывая возраст своих коллег. В 1964 году в декабре Брежневу исполнилось 58 лет, а Косыгину было 60.)
В нашей стране пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР не является особенно обременительным. Однако Микоян был не только формальным главой государства. Огромный опыт, знания, гибкий ум, престиж одного из последних членов ленинской "гвардии" делали его весьма влиятельным деятелем в составе нового "коллективного руководства". С ним нельзя было не считаться. Умный и осторожный, он не давал, казалось бы, никакого повода для устранения его от власти. И все же такой повод был найден. Через некоторое время после октябрьского Пленума в ЦК КПСС было принято решение - не оставлять на активной политической и государственной работе членов партии старше 70 лет. В принципе это было разумное решение. В 1964 году большинству членов Президиума и Секретариата ЦК не исполнилось еще 60 лет. 82-летний О. Куусинен умер в мае 1964 года. 76-летний Н. М. Шверник занимал пост Председателя Контрольной партийной комиссии - этот пост не требовал слишком большой активности.
Из "стариков" под новое решение подпадал только Микоян - в ноябре 1964 года ему исполнилось 69 лет. Через год - в конце ноября 1965 года - Анастас Иванович подал заявление об отставке, ссылаясь на преклонный возраст. Отставка была принята.
Работа Микояна в Президиуме Верховного Совета не была отмечена особо яркими событиями. Упомяну лишь о Якубовиче, бывшем сотруднике Наркомата торговли, который был освобожден после 25-летнего заключения, но не был реабилитирован и остался жить в Караганде в Тихоновском доме инвалидов. Здоровье Якубовича несколько поправилось, и он стал писать небольшие литературные эссе, пьесы на исторические темы и очерки о тех деятелях большевистской партии, которых он когда-то встречал (о Каменеве, Зиновьеве, Троцком, Сталине). В 1964 году Якубович смог приехать в Москву. Я помог ему тогда перепечатать его записи на пишущей машинке - это было время, когда начинался так называемый "самиздат". По совету друзей Якубович написал письмо Микояну с просьбой помочь в реабилитации. Многие думали, что новый "всесоюзный староста" не обратит внимания на трудности своего бывшего сотрудника. Но Микоян принял Якубовича. Он сразу сказал, что пока еще не может помочь в разбирательстве политических судебных процессов 1930 - 1931 годов. Ведь еще не были пересмотрены политические процессы 1936 - 1938 годов. Однако Микоян позвонил первому секретарю ЦК КП Казахстана Д.А.Кунаеву и попросил улучшить условия жизни Якубовича, который, как сказал Микоян, несправедливо пострадал в годы культа. Якубович не просил о переезде в Москву. Ему выделили в доме инвалидов отдельную комнату и назначили пенсию в 120 рублей в месяц, что позволило ему потом больше работать и чаще бывать в Москве.
Микоян был осторожен и старался не вступать в конфликт с Брежневым.
Уже в мае 1965 года в связи с 20-й годовщиной победы в Отечественной войне нашей пропагандой все более настойчиво стала проводиться частичная реабилитация Сталина. Когда на торжественном юбилейном собрании Брежнев произнес имя Сталина, большая часть зала зааплодировала.
0 комментариев